В послужном списке Михаила Чекалина уже 30 дисков. Композитор, творчеству которого посвящали монографии международные издания Billboard, Audion, Noveclactes Аера Folk, i/e, считается "наиболее радикальным новатором среди композиторов электронной музыки не только России, но и мира".

- На обложке двойного компакт-альбома Nonconformist название и твое имя набраны на английском языке. Означает ли это, что основная аудитория Михаила Чекалина живет в англо-саксонском мире?

- Это принципиально пока моего имени нет в Большой музыкальной энциклопедии. К сожалению мое имя существует в истории только в латинской транскрипции. Вот как только мне позвонят из Союза композиторов и спросят, не соглашусь ли я вступить туда или, на худой конец, не прочту ли лекцию для студентов, я охотно стану по-русски писать свое имя на пластинках. Как-никак, Россия представлена на мировой сцене в жанре электронно-акустической музыки только Михаилом Чекалиным и Эдуардом Артемьевым, в связи с его замечательной музыкой к кинокартинам.

- Поясни, почему экспериментальная синтезаторная музыка не востребована в нашей стране?

- При словах - синтезатор или электронная музыка, у нас ты сразу ассоциируешься с эдаким музыкоделом, у которого вся музыка именуется песней. То есть с одной стороны ты чужд эстраде но при этом также ты чужд и ретроспективным академистам, ублажающим свое тщеславие любовью к хрестоматийной классике. Как правило, такие респектабельные обыватели полагают, что после Чайковского не было ни Стравинского, ни Пендерецкого ни даже Малера. Им нужна вековая выдержка, как если бы речь шла о приобретении вина.

- Есть ли заметное различие в том, как на художника реагировала аудитория 10 лет назад и реагирует сейчас?

- Я знал, что за тем, что я делаю, следят сотни и тысячи людей, а не только КГБ. Сейчас наступил момент, когда художнику сложнее жить, чем даже Шостаковичу при Сталине или Шнитке при Брежневе. Потому что любая имперская эпоха при всех ее зловещих чертах так или иначе нуждается в высочайшем качестве. Сегодня вообще нет какой бы то ни было национальной политики в культуре. Любая империя понимает важность искусства как силы, воздействующей на сознание, и ценит эстетический пафос. Даже в самые застойные времена невозможно было бы представить чтобы Шнитке не оставалось ничего другого, как доказывать девочкам-музредакторшам развлекательных ТВ-программ и мальчикам-недорослям с шоу-бирж, что он - музыкант. Конечно, у меня нет повода любить систему, которая мне самому подпортила жизнь. Но раньше область экспериментальной музыки была не защищена никакими академическими традициями, а теперь остается беспризорной и отдана на растерзание рынку. У вас какой рынок под боком? У меня - Бутырский.

- У меня - Ленинградский.

- Вот-вот. А на рынок нужно с авоськами ходить, а не с опусами, Я вижу бурные бенефисы портняжек и мэров в дни, когда государство не платит научным сотрудникам. И, спрашивается, у кого же нынешний истеблишмент берет деньги? Отвечаю - у тех же композиторов. Я говорю это, опираясь на собственный опыт. Игорь Бобрин заказал мне балет "Фауст. ХХ век". Он гастролировал с этим балетом по всему свету, ему сопутствовал мировой успех. Из одной только маленькой Франции на мое имя в ВААП было перечислено 20 000 долларов. А я не получил гонорара даже за советские гастроли труппы Бобрина. В конце концов я пятнадцать лет в реальной карьере. Можно охренеть от одной обиды.

- То есть для тебя актуальны невостребованность соотечественниками и экономическая блокада?

- Проблема не в том, чтобы авторы симфоний нравились так же, как Майкл Джексон. Большинство людей должно пахать землю и сеять хлеб. Разумеется, им нужны простые песни. Но в любом другом государстве всегда остается место в культуре и для академических авторов. Именно тогда происходит накопление ценностей. А наблюдая подмену масс-культуры культурой для дебилов, ты понимаешь, что эта проблема гораздо более серьезная. Это проблема на уровне экологии, выживания, апокалипсиса.

- Насколько я могу судить, подменена не только масс-культура, но и культурная элита.

- Совершенно верно. Это приводит к геноциду подлинной богемы, то есть реальных тружеников, у которых нет времени на то, чтобы ходить на тусовки к президентам и толстосумам. Нынешний истеблишмент отучает людей от понимания того, что богема, живет трудоемкой работой, как любой ученый или инженер. Они отучают большинство людей понимать и уважать настоящих тружеников. И если какой-то болван пропел о своем геморрое в три притопа, то он, стоя рядом с мэром, дискредитирует роль искусства в нашей жизни.

- Поясни про геморрой. Это интересная тема.

- В нынешней эстраде торжествует геморройная эстетика. У одних пение отдает геморроем, а других - гайморитом. Вот суть отечественной эстрады.

И ты - реальный артист - вызываешь уже только раздражение, поскольку тебя отождествляют с нашими чванливыми эстрадными хорьками.

- Заметно, как "творческий имидж" у настоящих художников заимствует откровенная тусовочная шантрапа.

- Да взять хотя бы ношение длинных волос. Это всегда было классовой прерогативой богемы, как мода интеллектуалов и художественных людей. А сейчас полно длинноволосых среди аккомпаниаторов второсортных кабацких певичек, вернувшихся с Брайтона. Таких бы я стриг насильно. Обрати внимание: даже мафия унаследовала у богемы косички.

- Поясни читателям, как происходит эта подмена богемы на деле.

- Было бы смешно, если бы эти люди были реально заинтересованы в сотрудничестве. Например, вся художественная самодеятельность, символизирующая истеблишмент, заинтересована в низком уровне аудитории, позволяющем делать свой убогий бизнес. Просвещенная публика нужна только таким, как я. А что я наблюдаю? Например, музыкальные стандарты телевидения плохо вписываются даже в самую глупую диско-сетку для тинейджеров. Речь идет о целенаправленно созданном антикачестве.

- А каковы, на твой взгляд, художественные вкусы отечественных "акул шоу-бизнеса" и всех тех, кто имеет доступ к широкой аудитории.

- Первое и основное, что можно о них сказать, что у них тупые лица. Я не знаю ни одного представителя западной рок-культуры, у которого не было бы одухотворенным лицо. Пускай встречаются среди них излишне живые, либо излишне сосредоточенные на себе, но это все равно одухотворенные лица, по которым можно сказать, что они принадлежат художникам.

Не составляют исключения не только ведущие молодежных телепрограмм с лицами покорной принадлежности классу комсоргов, но таковы же и отечественные издатели музыкальной продукции. Будучи вчерашними комсомольцами - лишь в отдельных случаях любителями музыки, - они настолько усердствуют в игре в рынок, что этот рынок понят, как два стоящих рядом ларька, пивной и кассетный. Если кассета не продается так же успешно, как пиво, то это, в понимании комсомольских деляг, не музыка.

Поэтому издание любой музыки, кроме как в жанре советской приблатненной песни с заказной прибуржуазненной аранжировкой, по нынешним стандартам феномен. А приобре тение любой "некоммерческой" пластинки выглядит крайне благородным делом. Это удел немногих, так как лишь считанные единицы пластинок на отечественном рынке посвящены какой бы то ни было вообще традиии современного музыкального искусства.

Самое смешное, что среди наших ангажированных демократов, формирующих общественный вкус, доминируют дети КаГэБэшников и самые послушные выпускники журфаков, если говорить о моих сверстниках. Они рассказывают о богемном стиле жизни от своего лица, не замечая своих реальных современников, которых из тех же вузов выгоняли за подготавливание той же самой гласности. Они будут лизать задницу одному-другому президенту, благодаря его за гласность, которую им подготавливали их ровестники. Поэтому с ныне поющими на баррикадах представителями художественной самодеятельности, дипломированной в МАРХИ и журфаках, я и близко не стоял. Я ловлю себя на мысли, что не пристало ведущему электронному композитору страны говорить на таком "желтом" языке. Но я не боюсь вызвать неприязнь у тех современников, про которых однозначно нельзя сказать словами Бродского: "Сотрапезник, ровесник, двойник, молний бисера быстрых метатель".

- Такое состояние принято называть внутренней эмиграцией?

- Обидно, когда меня до сих пор спрашивают, почему я не уезжаю, если мне все так не нравится. Да, страна, как и прежде, чужая для тех, кто хоть что-то создает. Впрочем, это ублюдочный вопрос.

Георгий РАМАЗАШВИЛИ