3. "Черта преодоления" Версия для печати
("Советская Культура", 12 мая 1990)
ЧЕРТА ПРЕОДОЛЕНИЯ

Имя московского композитора Михаила Чекалина страстным поклонникам сегодняшних поп-"звезд", уверен, ни о чем не говорит, хотя сочиненная им с 1982 года музыка записана при помощи самых современных синтезаторов и компьютеров. Оно чаще встречается на афишах концертов, в репертуаре которых произведения А. Шнитке, С. Губайдулиной, Э. Артемьева, А. Козлова; многие театры столицы и даже группа - балет на льду И. Бобрина используют его сочинения. Но если спросить, к какому направлению можно отнести его творчество, музыкальные критики вряд ли смогут ответить однозначно: сочетание традиций русской хоровой музыки и новой венской школы Шенберга составляют особенности художественного мышления М. Чекалииа. Его синтезаторы звучат и как гитарный «металлический» состав, и как большой симфонический оркестр.

Можно многое говорить о творческом потенциале Чекалина, о его глубокой эрудиции, но, зная его бескомпромиссный характер, зная о том, какие трудности испытывает он, покупая время в студии, чтобы затем записанное самим воплотить в пластинку или концерт, я спросил его лишь об одном - что он думает о существующем в нашем обществе понятии «молодой художник».

- Когда тебе тридцать лет, тебя постоянно хотят замкнуть в пространство, называемое кругом молодежных проблем: «У вас что - музыка не для большого симфонического оркестра? Почему мы вас не знаем? Вы показывали это в Союзе композиторов? Ах, это для синтезатора! Ну тогда это молодежная музыка, она должна быть популярна. А ваша музыка коммерческая?»

Очень уж много проблем предлагается у нас решить художнику, цель и призвание которого - творить. Однако решить их необходимо, и в первую очередь для того, чтобы выжить. Выжить материально - найти то, чем творить. Кому-то нужны кисти, карандаши, а кому-то записывающая аппаратура, студия. Второе, согласитесь, гораздо труднее сделать. И уж тогда, выжив, состояться как художнику.

Известно, что «рукописи не горят», а вот магнитофонные ленты осыпаются. Сделанное мною хранится только на лентах. С этим сделанным я прихожу на «Мелодию». Даже хорошие люди, здравомыслящие, способные понять, присмотревшись, пропустив в лазеечку, издают, но не потому, что я для них художник, а потому, что я на их теперешний взгляд оказался хорошим парнем. Они не готовы к тому, что может быть исключение, что к ним пришел пусть неизвестный, но художник. Никому и в голову не приходит, что сам по себе, без двадцати - тридцатилетнего пути, без консерватории, без попадания в Союз композиторов, без чего-то еще ты можешь быть, жить, творить.

Ладно, куда ни шло, когда тебе отводят потолки под названием «нельзя». Стыдно говорить о препонах на моем пути, если у нас одни уничтожены в годы репрессий, если другие пережили войну и блокаду. Бог с ними, с этими потолками для неудачи. Самое страшное - отведены потолки и для твоего «можно», для твоего «хорошо», для твоей удачи. И здесь один из потолков - это возраст. Для его оправдания и появился термин - молодой художник. Ты можешь и не бороться за свое «можно». Ходи тихо в молодых художниках до 40 или 50 лет, переживи болезнь, лучше катастрофу, но бывай на людях - лишь бы тебя не забыли. В сорок о тебе заговорят как о все еще молодом, но уже не как о начинающем. А если ты доживешь до пятидесяти, тебя, наконец, откроют с двадцатилетним опозданием, и кто-то скажет, что у нас в стране была страница электронной музыки не только та, которую мы привыкли знать на компьютеризованном мелководье эстрады, а были свои Шульцы и даже Пендерецкие в электронной музыке. Вот такой рай. Он просчитан до мелочей.

Мне говорят, что он просчитан не персонально на кого-то, что это система в целом. Конечно, легче списать это на издержки массового явления. Но то, чем занимаюсь я, к сожалению, почти не имеет аналогов. Так почему меня надо вносить, вписывать в чуждую мне среду?

Некоторые знатоки находят, что на моей первой пластинке есть вещи, имеющие нечто общее с известными образцами коммерческой электронной музыки. Максимум я слышу на ней один конъюнктурный номер, конъюнктурный в том плане, что сделан он в модной для 1984 года эстетике и по знакомой многим технологии. Это жанровая пьеса «Симфо-брэйк». Кстати, четыре года спустя она стала и у нас модной. Я редко слышу передачу «Взгляд» без нее. Звучит она, правда, анонимно.

Трагедия нашей электронной музыки в том, что она не вошла в культурный социум как искусство, а вошла как автомобили, как видео, как предметы престижа. В связи с этим оно несет в себе целый поток серости, которая имеет определенное влияние на аудиторию. И все это тоже называется культурой. Культура, которая в этимологическом смысле понимается как возделывание. Но если говорить о сторонах, определяющих возделывание, то, как ни странно, большая часть идей является нам не от массовой культуры, а от одиночек, принадлежащих серьезному искусству, науке и которых народ меньше всего слышит, видит, знает, но к которым обращена его тайная надежда на спасение, на очищение жизни.

Сложности художника, какими бы они разными ни были, это сложности, касающиеся проблемы того, как доказать свой собственный уровень. Вот если ты взял планку два с половиной метра - все понятно, убедительно. А в творчестве как доказать? Здесь главная черта для преодоления, а не то, что кто-то тебе мешает. Ведь не всегда же художника у нас тормозят, потому что не хотят обременять себя: порой просто искренне считают, что он ничего особенного не сделал, и не пытаются даже предположить, что, может быть, его творчество - открытие: непонятное - не синоним плохого.

Повторяя слова Достоевского о том, что красота спасет мир, я вкладываю в них свое представление о способе сегодня изменить нашу жизнь. Суть его в необходимости сформировать установку на видение исключительного, чтобы человек, пришедший, к примеру, на концерт, жаждал увидеть исключение, а не правило. Пусть это будет необходимостью не для всех, пусть они будут меньшинством по количеству, но их талант будет влиять на качество запросов большинства. Пример - творчество Шнитке: он и его творчество, как это ни странно, больше меняют в культуре, чем тысячи сверхпопулярных однодневок. Такие одиночки нейтрализуют натиск масс бездуховных ремесленников. Если бы было не так, то не было бы вечного в искусстве.

А ведь вечное, может статься, как раз и создаст какой-то исключительно талантливый пятнадцати-, двадцати-, тридцатилетний художник, от которого все еще открещиваются сполна хлебнувшие лиха дяди, предлагая ему походить в молодых, изведать того же до лучших времен, до тех времен, когда он разуверится в своей исключительности, когда он забудет, что он сам был когда-то исключением из правил.

Записал А. СМИРНОВ

Текст взят из газеты "Советская культура" 12 мая 1990

 
< Пред.   След. >
More Info