Имя Михаила Чекалина, композитора, давно работающего в стиле нью-эйдж, не часто встречается в прессе, хотя на его счету около 20 альбомов, в том числе и вышедших на западных лейблах. В этом году выходит четверной (!) компакт-диск "Аналоговая магия".

Я сижу в маленькой домашней студии композитора. Маэстро покуривает и рассуждает о жизни, музыке и о массе других вещей, которые попутно приходят в его украшенную черным, как смоль, роnуtаil'ом голову.

Михаил Чекалин: Крыша едет у всех. То, что сейчас происходит с нашей т. н. массовой культурой - это бегство, это болезнь. Люди. которые сегодня в депрессии, они на самом деле психически здоровы.

Влад Славин: Михаил, но все-таки и светлая сторона есть в жизни. Молодежь занимается искусством, клубы открываются...

МЧ: Мы сейчас наблюдаем полное неуважение к прошлому, к нашему нищему народу из уст людей, которые исполняют роль интеллигенции. И поэтому сегодня говорить о чем-то, не задевая эти скучные злобы дня, попросту невозможно. А называть клубы культурным завоеванием смешно - это всего лишь ночные дискотеки.

ВС: Но в музыке - серьезной музыке - есть Шнитке, Артемьев, Чекалин, наконец... У вас же выходят альбомы - в том числе на престижной германской фирме крестного отца Таngerine Dream Ульриха Рютцеля ЕRDENKLANG, о Вас пишут такие издания как Audion и Кеуboard...

МЧ: Дмитрий Ухов мне присылал чуть ли не из Южной Америки целые доклады, посвященные моим пластинкам. В Оксфорде года четыре назад читался доклад по альбому "Пост-поп". Но... будь ты хоть трижды Шнитке, помноженный на Шостаковича - композиторским трудом заработать на жизнь по планке претензий "новых русских" невозможно, даже при самом большом успехе. К тому же, в мире серьезной музыки, если ты не немецкий, к примеру, автор, то фирма из Германии тебя издаст, только если ты гений. И сказать тебе об этом не постесняются. У нас не любят термин "национальная политика", но в Западной Европе (не знаю как в Америке) она есть. В Германии приоритет для немецких авторов, в Швейцарии для швейцарских и так далее. Заинтересованность продавать своих авторов в других странах у них есть, а вот издавать чужих - нет. Остается только бедная несчастная Россия...

ВС: Но и в России есть музыкальный бизнес, в том числе и относительно независимый.

МЧ: В российском музыкальном издательском бизнесе профессионалов нет. В лучшем случае это в прошлом коллекционеры, которые хотя бы понимают что к чему, в худшем - бывшие комсомольские работники или просто воры. В любом случае это дилетанты, которые сегодня играют в шоу-бизнес, а завтра могут играть в компьютерный, скажем, или черт знает еще в какой.

ВС: Но остались же, как говорили раньше, "очаги культуры". Консерватория, к примеру.

МЧ: Консерватория... В реальную культуру попадают лабухи - хорошие или плохие. А выпускники консерватории идут на радио. И приглашают туда викторов чаек. Они пытаются адаптировать свою никому не нужную профессию к реальности. Вот к примеру "музыковедческая" диссертация "Селекциоинтонационная природа языка в творчестве группы "Наутилус Помпилиус" - года два назад одна девочка защитила. Консерватория никоим образом не отражает современные процессы. Она зависит от того, придет ли туда Вишневская, похвалит, будет тогда маленький репортаж в программе новостей. Это ужасный провинциальный уровень в культуре.

ВС: Вишневская меня в свое время несколько удивила, сказав в каком-то интервью, что единственный талантливый певец на отечественной эстраде - это Филипп Киркоров.

МЧ: ...если и Ростропович кому-то нужен, то только за то, что был Ростроповичем при Брежневе. Ростроповичем, который гениально исполнял последний концерт Прокофьева и этот концерт за парализованного Прокофьева дописывал. Это идет от империи. Империи своя страна нужна, поэтому и можно было рассчитывать на интерес к персоне художника - со знаком плюс или минус. А сегодня на Западе наверное один Ростропович известен. При том что он умудряется, не взирая на старые лета, - вот уж где достоинства не хватает - тут же бежать на любой "белый дом". Как муха на говно. И Белый дом - это шоу-бизнес по-нашему. К сожалению в наше время нужен не гениальный виолончелист Ростропович, а тусовщик Ростропович.

ВС: Но Ростропович тем не менее "ньюс-мейкер", личность, известная едва ли не каждой домохозяйке. А не зависть ли это к чужой популярности, Михаил?

МЧ: Для наших людей популярность - это когда тебя на улицах узнают. Мадонну или ту же Вишневскую может быть и узнают, но Штокхаузена или Яна Гарбарека нет. Это совершенно разная популярность. Современный обыватель слышал в лучшем случае про Рахманинова, а про Стравинского уже ничего не знает. У нас сейчас время потерянной культуры.

ВС: Кстати, о культуре... Вашу музыку обычно называют нью-эйджем...

МЧ: Мне трудно упрекать современника за то, что он не может слушать целый час Шнитке. Поэтому и появился нью-эйдж, к культуре которого я принадлежу. Это и симфонические корни, и джаз, и рок, и этническая музыка. А не та дизайн-музычка, которую сейчас выдают за нью-эйдж, всякие "песни дельфинов для релаксации".

Влад СЛАВИН, фотография Дмитрия ЧЕКАЛИНА.